Он ушел в отставку 15 октября 1963 года в возрасте 87 лет, однако еще почти три года оказывал немалое влияние на политические расклады в своей партии и своей стране. За 30 лет до отставки его карьера рухнула, казалось, безвозвратно, а жизнь до того преуспевающего политика и администратора превратилась в кошмар.

Конрад Аденауэр, бургомистр Кельна и председатель прусского Государственного совета, поссорился с Адольфом Гитлером — в 1933 году это выглядело самоубийством, и не только политическим. Степень бескомпромиссности бургомистра Кельна потом несколько преувеличили, однако травили его по-настоящему, и выписанный нацистами волчий билет обжалованию не подлежал.

В середине 1930-х годов Аденауэр вел жизнь изгоя и не имел никаких оснований представить, что в середине 1940-х годов ему выпадет участь, а если точнее, шанс построить новую страну.

Возможность будет использована по полной программе — первого канцлера не зря называют отцом новой Германии. Ирония истории в том, что после Первой мировой войны страну наказали куда как более сурово, чем после Второй (разделение на две части связано скорее с выяснением отношений между СССР и Западом). И заслуга Аденауэра в милосердии бывших врагов неоспорима.

Спустя много лет его упрекнут в том, что денацификация Западной Германии проводилась очень условно, а в его окружении были люди, запятнавшие себя в гитлеровские времена (и это чистая правда). К тому же среди его оппонентов в середине 1940-х были люди, которые пострадали еще больше, — Аденауэр, по крайней мере, не сидел десять лет в концлагере, как побежденный им лидер социал-демократов Курт Шумахер.

Вспоминали потом первого канцлера ФРГ и как мастера политической интриги, склонного манипулировать как союзниками, так и противниками. Но когда человек столько живет и столько лет находится в политике, у него и не может быть однозначной биографии.

Возможно, именно в Конраде Аденауэре идеально сочетались прагматизм и идеализм. Он был хитрецом, с которым мало кто мог сравниться среди современников. Но все его многоходовые интриги являлись не более чем инструментом для реализации вполне цельного представления о том, какой должна быть его страна: Германия без коммунистов и нацистов. Он начал думать о будущем почти сразу после того, как его изгнали из любимого города в 1933 году. И наверное, без этих размышлений Аденауэр бы не смог продержаться в самые сложные годы своей жизни.

Не может быть ни прямых, ни косвенных аллюзий между Германией, в которой жил Аденауэр, и нашим временем. Интересны не обстоятельства, а сам человек и его способность справляться с ними.

Своей политической карьерой Аденауэр не первым и не последним доказал, что не может быть окончательного и бесповоротного поражения, пока человек жив. В XX веке это удалось доказать и Уинстону Черчиллю, но его никогда не сажали в тюрьму. Сходная с Аденауэром биография была у Дэн Сяопина (ему даже потяжелей пришлось), но ему выпало побеждать кризис, а не строить страну заново.

Уникальность опыта Аденауэра в том, что он смог сделать то, что сделал, сохранив себя как политика и как человека, в условиях, когда проще было потеряться. И он наконец доказал, что жить надо достаточно долго, чтобы не только увидеть, как река проносит труп твоего врага, но и успеть сделать что-то полезное. Для этого, в свою очередь, нужно совсем немногое.

Думать о будущем, когда настоящее безрадостно, а прошлое состоит из горьких воспоминаний об упущенных возможностях. Формировать новую систему ценностей, которой и на первый, и на какой угодно взгляд суждено быть не более чем праздными размышлениями кандидата в арестанты. А главное — сохранять надежду хотя бы на проблеск надежды. Иначе и не получится.